Прости мой грех
В актив областного театра имени Чехова добавилась новая постановка. Отличает ее крайняя немногочисленность участников. В новом спектакле «Прости мой грех» по пьесе американского драматурга Бернарда Слэйда задействовано всего два артиста. Такие постановки раньше очень ценились театрами, чья деятельность имела преимущественно разъездной характер. Минимум людей, лаконизм обстановки приспособленной для любой мало-мальски приличной клубной сцены, обеспечивали высочайшую мобильность гастрольной группы.
Впрочем, вряд ли именно эти преимущества соблазнили создателей нового спектакля. Сама пьеса Слэйда отнюдь не претендует на массовое восприятие. Тонкая психологическая мелодрама требует от зрителя достаточно глубокого осмысления. Но главная фишка в том, что в этой постановке ровно половина актерского состава представлена художественным руководителем театра Андреем Бажиным. А специфика его должности, по-моему, не очень то позволяет участвовать в тотальных гастрольных чесах.
Но вот в областном центре премьерные спектакли сразу собрали несколько аншлагов. На актерское мастерство сахалинского худрука любители тетра сходились поглядеть необычайно активно. Кажется, это его первый выход на местную сцену в качестве артиста. Точнее - на сцену облдрамтеатра. Ведь свои первые театральные подмостки юный Андрюша Бажин покорил все-таки на островной земле - в южно-сахалинском доме культуры «Родина». А вот профессионально он был знаком нам пока лишь как режиссер.
Но если Андрей Бажин до премьеры оставался для сахалинских зрителей «темной лошадкой», то вторая половина постановочного коллектива - артистка Виктория Дроняева уже успела заслужить любовь и признательность наших театралов и, думается, своим именем тоже немало способствовала заполненности зала.
С работами художника-постановщика Виктории Просвирниной сахалинский зритель уже успел познакомиться в нескольких предыдущих спектаклях театра. На мой взгляд, особенно удачной работой московской художницы стало оформление постановки «Шестой этаж». Тогда сцена выглядела очень эффектно. В этот раз, правда, особой фантазии Виктория Просвирнина не проявила - в полном соответствии с традиционными особенностями специфики «театра двух актеров», все же требующей достаточной походной мобильности. При этом, как мне показалось, между поставившим спектакль владивостокским режиссером Анатолием Бугреевым и московской художницей не возникло окончательного единомыслия. Ведь во главе оформления Виктория Просвирнина утвердила громадную со вкусом и любовью обустроенную постель - именно она в спектакле является основной сценической площадкой.
Оно, казалось бы, и верно. Десяток сцен, объединенных в два действия, ступенчато демонстрируют хронологию постельного знакомства двух героев, случайно попавших на эту кровать в минутном порыве эмоций разбушевавшейся плоти. Но мы, зрители, уже во время второй сцены успеваем убедиться, что кровать в отношениях Джорджа и Дорис - вовсе не главное. Как, наверное, нет главного и в свежих яблоках, которые актеры используют в качестве игрового реквизита в начале каждой картины. Очевидно режиссер этими «яблочными» мизансценами хочет напомнить зрителям о плоде грехопадения рода людского. Но вот ведь парадокс - в случайной связи героев совсем не улавливается греха. Они ухитрились за долгое время своих традиционных ежегодных общений не потерять семьи. Более того, они сохранили любовь к законным, богом данным супружеским половинам, еще больше укрепили свои моральные устои, обогатились духовно. А встречи раз в году стали просто еще одним праздником, вроде рождества, что ли.
А вот если трактовать пресловутое яблоко подлинно канонически - так оно и не яблоко вовсе. Древо познания добра и зла - так сказано в библии. Вот от этого то древа герои спектакля как раз вкусили порядочно. Особенно героиня. За двадцать лет мимолетных встреч многодетная уже к началу знакомства, полуграмотная Дорис, стимулируемая общением с Джоржем, окончила среднюю школу, отучилась в университете, из домохозяйки превратилась в преуспевающую бизнес-леди. Этим развитием и обусловлены актерские перевоплощения Виктории Дроняевой. Все они качественные. Вот ее героиня увлеклась чтением. Появился новый лексикон, манеры, образность речи. А вот в зрелом возрасте мать четверых уже детей поступила на очное отделение в университет. В этой сцене - эпатирующая манера поведения, увлечение молодежным слэнгом, бунтарский конформизм - не от души протесты, просто принято так в студенческой среде. А в одной из следующих сцен перед нами предстает деловая женщина. Резкие жесты, сухая речь, командный голос. Но качественные перевоплощения - это не самое сложное для артиста.
Куда сложнее Андрею Бажину. Его герой тоже меняется ступенчато. Но путешествует в основном лишь по возрастной шкале. И, надо сказать, актер справляется с возрастными перевоплощениями с большим мастерством. Нет ни дополнительного грима, ни седин, ни толщинок. Но вот немного изменилась осанка. Слегка обозначился животик, которого в прошлой сцене не было вообще. Плавней становятся жесты и неуклюжей походка. Голос приобретает возрастную сварливость. И с каждой новой сценой актер, точнее - его герой, стареет на наших глазах, словно по волшебству.
Поразительно, но сама эта пьеса кощунственна, в общем то. Как с точки зрения христианской морали, так и в свете не померкнувших еще заповедей строителей коммунизма. И драматург, и режиссер, и артисты вслед за ними - все хотят убедить нас в совершенно еретическом постулате: для сохранения целостности семей редкие супружеские измены порой бывают исключительно полезны. Главное - знать: где, когда, с кем и как часто. Ведь и разговоры наших герои в основном ведут про оставленных дома супругов. И хотя уговариваются, чтобы совесть не так глодала, на каждую хорошую историю о своей половине рассказывать и одну плохую - неадекватными выходят антитезы. Самые плохие истории обрисовывают оставленные по домам супружеские половинки во вполне приятном свете. И возникает этакая полувиртуальная шведская семья. Разве не глумление над общепринятой моралью?
Тут и напрашивается основной вывод. Да ведь не измены здесь - главное. Как и абсолютная верность супружескому долгу не всегда служит основой прочных отношений. Важно - остаться человеком в экстремальной ситуации, подкинутой судьбой. Важно свои (они же общечеловеческие) моральные ценности не игнорировать в кризисные минуты - вот тогда ты и не потеряешь, а лишь приобретешь.
В зале зрительница, передо мной сидящая, шепнула соседу - дескать, как-то не особенно внятно и с жутким акцентом произносят актеры американскую топонимику - названия штатов и городов. А мне кажется - так и задумано. Чтобы показать - да вовсе не американский это сюжет и проблема интернациональная. Такое везде может состояться, хоть в Нью-Йорке, хоть, в Париже, да и у нас в Южно-Сахалинске не заказано отнюдь. Не зря рефреном при смене сцен постоянно звучат припевки наших героев в музыкальной теме российских кадрилей. Что это, как не демонстрация денационализации сюжета.
Казалось бы - два человека на сцене не смогут занять полнометражное игровое время так, чтобы зритель не скучал.
Ан нет. Пьеса пролетает на одном дыхании. Тоже у зрителя вопрос подслушал - чего же такой короткий спектакль. Это уж потом он на часы глянул и удивился - неужели два часа с четвертью пролетело так незаметно. А и верно - пролетело. И осталось горькое сожаление, что все так быстро закончилось.
Впрочем, вряд ли именно эти преимущества соблазнили создателей нового спектакля. Сама пьеса Слэйда отнюдь не претендует на массовое восприятие. Тонкая психологическая мелодрама требует от зрителя достаточно глубокого осмысления. Но главная фишка в том, что в этой постановке ровно половина актерского состава представлена художественным руководителем театра Андреем Бажиным. А специфика его должности, по-моему, не очень то позволяет участвовать в тотальных гастрольных чесах.
Но вот в областном центре премьерные спектакли сразу собрали несколько аншлагов. На актерское мастерство сахалинского худрука любители тетра сходились поглядеть необычайно активно. Кажется, это его первый выход на местную сцену в качестве артиста. Точнее - на сцену облдрамтеатра. Ведь свои первые театральные подмостки юный Андрюша Бажин покорил все-таки на островной земле - в южно-сахалинском доме культуры «Родина». А вот профессионально он был знаком нам пока лишь как режиссер.
Но если Андрей Бажин до премьеры оставался для сахалинских зрителей «темной лошадкой», то вторая половина постановочного коллектива - артистка Виктория Дроняева уже успела заслужить любовь и признательность наших театралов и, думается, своим именем тоже немало способствовала заполненности зала.
С работами художника-постановщика Виктории Просвирниной сахалинский зритель уже успел познакомиться в нескольких предыдущих спектаклях театра. На мой взгляд, особенно удачной работой московской художницы стало оформление постановки «Шестой этаж». Тогда сцена выглядела очень эффектно. В этот раз, правда, особой фантазии Виктория Просвирнина не проявила - в полном соответствии с традиционными особенностями специфики «театра двух актеров», все же требующей достаточной походной мобильности. При этом, как мне показалось, между поставившим спектакль владивостокским режиссером Анатолием Бугреевым и московской художницей не возникло окончательного единомыслия. Ведь во главе оформления Виктория Просвирнина утвердила громадную со вкусом и любовью обустроенную постель - именно она в спектакле является основной сценической площадкой.
Оно, казалось бы, и верно. Десяток сцен, объединенных в два действия, ступенчато демонстрируют хронологию постельного знакомства двух героев, случайно попавших на эту кровать в минутном порыве эмоций разбушевавшейся плоти. Но мы, зрители, уже во время второй сцены успеваем убедиться, что кровать в отношениях Джорджа и Дорис - вовсе не главное. Как, наверное, нет главного и в свежих яблоках, которые актеры используют в качестве игрового реквизита в начале каждой картины. Очевидно режиссер этими «яблочными» мизансценами хочет напомнить зрителям о плоде грехопадения рода людского. Но вот ведь парадокс - в случайной связи героев совсем не улавливается греха. Они ухитрились за долгое время своих традиционных ежегодных общений не потерять семьи. Более того, они сохранили любовь к законным, богом данным супружеским половинам, еще больше укрепили свои моральные устои, обогатились духовно. А встречи раз в году стали просто еще одним праздником, вроде рождества, что ли.
А вот если трактовать пресловутое яблоко подлинно канонически - так оно и не яблоко вовсе. Древо познания добра и зла - так сказано в библии. Вот от этого то древа герои спектакля как раз вкусили порядочно. Особенно героиня. За двадцать лет мимолетных встреч многодетная уже к началу знакомства, полуграмотная Дорис, стимулируемая общением с Джоржем, окончила среднюю школу, отучилась в университете, из домохозяйки превратилась в преуспевающую бизнес-леди. Этим развитием и обусловлены актерские перевоплощения Виктории Дроняевой. Все они качественные. Вот ее героиня увлеклась чтением. Появился новый лексикон, манеры, образность речи. А вот в зрелом возрасте мать четверых уже детей поступила на очное отделение в университет. В этой сцене - эпатирующая манера поведения, увлечение молодежным слэнгом, бунтарский конформизм - не от души протесты, просто принято так в студенческой среде. А в одной из следующих сцен перед нами предстает деловая женщина. Резкие жесты, сухая речь, командный голос. Но качественные перевоплощения - это не самое сложное для артиста.
Куда сложнее Андрею Бажину. Его герой тоже меняется ступенчато. Но путешествует в основном лишь по возрастной шкале. И, надо сказать, актер справляется с возрастными перевоплощениями с большим мастерством. Нет ни дополнительного грима, ни седин, ни толщинок. Но вот немного изменилась осанка. Слегка обозначился животик, которого в прошлой сцене не было вообще. Плавней становятся жесты и неуклюжей походка. Голос приобретает возрастную сварливость. И с каждой новой сценой актер, точнее - его герой, стареет на наших глазах, словно по волшебству.
Поразительно, но сама эта пьеса кощунственна, в общем то. Как с точки зрения христианской морали, так и в свете не померкнувших еще заповедей строителей коммунизма. И драматург, и режиссер, и артисты вслед за ними - все хотят убедить нас в совершенно еретическом постулате: для сохранения целостности семей редкие супружеские измены порой бывают исключительно полезны. Главное - знать: где, когда, с кем и как часто. Ведь и разговоры наших герои в основном ведут про оставленных дома супругов. И хотя уговариваются, чтобы совесть не так глодала, на каждую хорошую историю о своей половине рассказывать и одну плохую - неадекватными выходят антитезы. Самые плохие истории обрисовывают оставленные по домам супружеские половинки во вполне приятном свете. И возникает этакая полувиртуальная шведская семья. Разве не глумление над общепринятой моралью?
Тут и напрашивается основной вывод. Да ведь не измены здесь - главное. Как и абсолютная верность супружескому долгу не всегда служит основой прочных отношений. Важно - остаться человеком в экстремальной ситуации, подкинутой судьбой. Важно свои (они же общечеловеческие) моральные ценности не игнорировать в кризисные минуты - вот тогда ты и не потеряешь, а лишь приобретешь.
В зале зрительница, передо мной сидящая, шепнула соседу - дескать, как-то не особенно внятно и с жутким акцентом произносят актеры американскую топонимику - названия штатов и городов. А мне кажется - так и задумано. Чтобы показать - да вовсе не американский это сюжет и проблема интернациональная. Такое везде может состояться, хоть в Нью-Йорке, хоть, в Париже, да и у нас в Южно-Сахалинске не заказано отнюдь. Не зря рефреном при смене сцен постоянно звучат припевки наших героев в музыкальной теме российских кадрилей. Что это, как не демонстрация денационализации сюжета.
Казалось бы - два человека на сцене не смогут занять полнометражное игровое время так, чтобы зритель не скучал.
Ан нет. Пьеса пролетает на одном дыхании. Тоже у зрителя вопрос подслушал - чего же такой короткий спектакль. Это уж потом он на часы глянул и удивился - неужели два часа с четвертью пролетело так незаметно. А и верно - пролетело. И осталось горькое сожаление, что все так быстро закончилось.
ххх
