Ужин дураков
Когда на сцене французского театра еще при жизни Николая Гоголя поставили его пьесу «Ревизор», премьера потерпела сокрушительный провал. И вовсе не потому, что переведенный на французский язык текст гениального драматурга стал при этом менее талантливым. И не потому, что французский зритель был менее подготовлен к сюрпризам Мельпомены, чем россиянин. Нет, просто французы не поняли - о чем, собственно, идет речь в пьесе. Реалии французской жизни оказались чрезвычайно далеки от российских стандартов. Поэтому смешное для русских зрителей перед французами представало просто нелепой глупостью.
Примерно то же происходит порой, когда на сценах русских театров осуществляется постановка пьес французских комедиографов. Конечно, провалом очередную премьеру Сахалинского областного драматического театра имени А. П. Чехова назвать никак нельзя. И, тем не менее, определенная затянутость и откровенная скучноватость сюжета пьесы Френсиса Вебера «Ужин дураков», поставленной на сахалинской сцене, все же имело место.
Начать с того, что, что и пьесы то собственно не было. Так, переделка известного киносценария «Ужин с придурком», где в 1998 году «засветился» популярнейший французский киноактер Пьер Ришар. Понятно, что у кинодраматургии свои законы, не всегда оправдывающие себя на драматической сцене. Оттого и излишняя затянутость развития действия, нечеткая кульминация, короткая поспешная развязка, происходящая буквально в самом финале - и то только потому, что к концу подошло зрительское время.
Но и сама фабула этого произведения очень уж «французская». Начнем с того, что главным объектом издевательств в произведении служат чиновники налоговой инспекции. Ну, как тут не вспомнить аналогии с городничим из русской пьесы. Как для французов городничий оказался в свое время не смешной темой, так и налоговая инспекция в современной России - это не столько объект для веселья, сколько для грусти.
В общем, фабула спектакля весьма немудрена. Богатей Пьер (артист Андрей Кузин), преуспевающий издатель (еще один традиционный объект издевательства для французского сценариста) каждую неделю с друзьями устраивает ужин, на которые приглашаются люди, слывущие дураками. Они устраивают своеобразный конкурс. Победитель - тот, кто отыщет и пригласит самого «крутого» из дураков. Похоже, удача улыбается как раз Пьеру. Он такого и отыскал… Но фортуна - дама коварная. Приступ радикулита - и ужин для Пьера отменяется. А вот его «дурак» - бухгалтер налогового ведомства Франсуа (артист Василий Бабаев) - остается на весь вечер рядом с ним. В итоге Пьер получает более чем реальные перспективы не только развода с женой (артистка Наталья Красилова), но и сурового уголовного преследования по налоговой линии.
Представьте - как искрометно можно было бы это все подать через обычную комедию положений. Если бы, конечно сценарист, а за ним и постановщик задались такой целью. Каскадный бурлеск, два часа непрерывного смеха зрителей… Если бы не одно «но». Мы ведь помним, что изначально писалась вовсе не театральная комедия, а киносценарий. Со своими непреложными законами. Кино - это всегда в значительной мере реализм, несмотря на самые фантастические ситуации. И в результате, театральный римейк киносценария тоже тяготеет к примитивному реализму. А поскольку и фабула сама по себе достаточно примитивна и может послужить сюжетной основой лишь для небольшого рассказа, а отнюдь не для трехчасовой комедии, то и реализм в свою очередь начинает тяготеть к натурализму, навевая на зрителя весьма ощутимую скуку, вынуждающую его все чаще посматривать на часы.
Приезжий режиссер-постановщик В. Паршуков, наверно в целях экономии своего гастрольного времени, пошел по пути наименьшего сопротивления: и стал работать строго по тексту. Сделав при этом добротную постановочную работу… не вызывающую ни особого смеха, ни сильных эмоций. Особенно тяжело переносится зрителями первое действие. Сцену подавляющее время занимают всего два артиста - Андрей Кузин и Василий Бабаев Они ведут унылый, малосодержательный диалог. Нет, артисты у нас, без спора, молодцы, и исполнительский уровень у обоих очень высок - об этом можно говорить без преувеличений. Но малодинамичный текстовой материал, не оживленный никакими особыми находками режиссера, не дает возможностей для привлечения интереса зрителя.
Повторюсь: что бывает хорошо в кино, то далеко не всегда интересно на сцене.
Закономерно оживает действие, лишь когда сцена начинает наполняться людьми. В дело вступают любовница Пьера Марлен (Артистка Ксения Кочуева), его приятель Леблан (артист Илья Глебов) и налоговый инспектор Шеваль (артист Леонид Всеволодский). Впрочем, после нескольких каскадных трюков вновь возвращается вялотекущее действие, которое режиссер пытается оживить… вынесением на сцену настоящего омлета, якобы изготовленного добряком Франсуа.
Констатирую: оживление зрительного зала в это время действительно наблюдается. Сзади от меня начинается возбужденное обсуждение доносящегося до сцены вкусного запаха (субботний спектакль начинается в 17 часов, и ко времени появления кулинарного шедевра не успевшие поужинать граждане ощущают вполне законное чувство голода). Так что справа от себя я слышу увлеченный спор на тему: сделан этот омлет из настоящих яиц или из порошка. Зрителям уже не до происходящего на сцене. Их внимание переключилось на омлет. В принципе, как раз из опасения подобной реакции зала, каноны профессиональной театральной режиссуры категорически не рекомендуют употреблять на сцене настоящую еду. Ничто не должно отвлекать зрителя от спектакля. Но может быть режиссер специально ставит перед собой такую задачу? Есть и еще один вариант мнения, тоже достаточно нелестный. Этот злосчастный омлет на сцене последовательно едят три артиста. Возможно, их сценического мастерства попросту недостает, чтобы убедительно сыграть ужин при помощи бутафорской еды? Впрочем, именно этот вариант меня не никак не убеждает, о мастерстве наших актеров мнение у меня самое высокое. Мне куда ближе другая версия: режиссеру было некогда отрабатывать эту сцену и он пошел по пути наименьшего сопротивления, попутно невольно расписавшись в непрофессиональном подходе к постановке.
Но если с натуральным омлетом ситуацию можно хоть как-то объяснить, то еще один эпизод так и остался для меня загадкой. По сценарию, в ожидании налогового инспектора Шеваля, из дорогого марочного вина (других напитков дома просто нет) Пьер пытается приготовить имитацию дешевого ординара. Для того чтобы фининспектор не заподозрил его в состоятельности. И Пьер подливает в вино уксус. Представьте - самый настоящий уксус. Потому что омерзительный запах уксусной эссенции распространяется по залу и не выветривается добрых полчаса. Для чего это делается? Для достижения эффекта присутствия, что ли? Ну почему б тогда не подпустить пару запашков из, пардон, санузла? Или для того опять, что артисты не в состоянии сыграть питье кислятины и вынуждены по режиссерской воле действительно накачиваться уксусной эссенцией? Тогда куда смотрит охрана труда?
При этом надо отдать должное, зрители по-прежнему любят свой театр и очень тепло относятся к происходящему на сцене. Но стоит ли чрезмерно эксплуатировать эту любовь? Ведь когда-то она может и исчерпать себя.
х х х
