Ревизор
Удивительно, но при жизни великого писателя и драматурга Николая Гоголя, постановка его пьесы «Ревизор» на французской сцене потерпела сокрушительный провал. Французы просто не поняли - о чем идет речь. События, происходящие на сцене, показались им сплошной бессмысленной нелепицей.
Не менее поразительно другое. В России пьеса драматурга не потеряла свою актуальность и сегодня. Россияне до сих пор прекрасно понимают все, что хотел сказать классик и активно находят параллели героям пьесы и их поступкам в сегодняшнем дне.
Впрочем, художественный руководитель сахалинского областного театра имени Чехова Андрей Бажин, похоже, в своих зрителях был уверен не до конца. В выпущенном на днях на сахалинскую сцену спектакле по пьесе «Ревизор» он произвел некоторые изменения. Правда - отнюдь не концептуальные.
Вообще-то для литературоведов пьеса эта ценна совершенно новаторской для того времени, да и для сегодняшнего дня композицией. В схеме «завязка - развитие сюжета - кульминация - развязка» элемент завязки присутствует в минимальном, прямо-таки телеграфном объеме. «Я созвал вас господа, - говорит городничий, - чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. К нам едет ревизор». И все. И действие завязалось, сюжет начинает стремительно развиваться.
Так вот, в сахалинском варианте «Ревизора» завязка искусственно удлинена. К тому же ее предваряет обширная интермедия с представлением всех основных героев пьесы. Впрочем, после того, как городничий (народный артист России Владимир Абашев) сообщает-таки о неприятной неожиданности, события все же начинают развиваться совсем по тексту Николая Васильевича - с купюрами, совершенно неприметными глазу зрителя. Все же из соображений корректности спектакль получил новое название. «Инкогнито» - стоит в афишах. Но присмотримся: под этим мелким шрифтом в скобках все ж таки обозначено «Ревизор».
Желание реформировать драматургию Николая Гоголя периодически приходит в российский театр созвучно эпохам. Впрочем, новое часто являет собой хорошо забытое старое. Экспериментами над «Ревизором» и «Женитьбой» особенно отличились послереволюционные времена начала ХХ века. Тогда, после каждой из трех революций почему-то активизировались постановки классики в режиме откровенных клоунад. Возможно оттого, что зритель, травмированный социальными потрясениями, добрую старую драматургию попросту переставал воспринимать.
Сегодня вновь встает актуальный вопрос - чем приманить зрителя к классическому наследию. И клоунада опять возвращается на театральные подмостки. Иногда всплывает она и в пресловутом «Инкогнито». Ну а как иначе расценить гимнастический преднос с переворотом, который с достаточной периодичностью демонстрирует по ходу пьесы Бобчинский (артист Павел Соколов) без всякой видимой связи с текстом. Как обозначить действия Хлестакова (артист Константин Вогачев), без помощи ложки хлебающего суп из помойного ведра. А почтмейстер, хаотично перемещающийся по сцене в противогазе и с миноискателем в руках - это разве не клоунада?
В общем, постановка достаточно насыщена приемами циркового жанра. Но это - внешнее. Режиссерская новация в другом - в ином, нетрадиционном видении взаимоотношений городничий-чиновники-Хлестаков. У Бажина городничий - персонаж не очень комический. Это достаточно мудрый провинциальный российский деятель вроде тех мэров, которых так любят в последнее время показывать в наших телесериалах. Он ведь заезжего афериста почти сразу раскусил. Но не выдает - издевается над чиновниками, что готовят в столицу доносы на него, городского руководителя. И над женой (народная артистка России Клара Кисенкова) посмеивается, душу отводит. Ведь приняла глупая баба проезжающего в деревню мальчишку за важную персону. А вот дочку - жалко. Как и любой высокопоставленный чиновник из современного телесериала, наш городничий - любящий отец.
А и сам Хлестаков - не совсем тот, что мы привыкли видеть. Даже безумно пьяный, он вовсе не приобретает важного представительного вида - в кульминации сценического действа суетится на подмостках всего лишь инфантильный пацан, которого папенька отозвал из столицы в деревню. Просто у страха недалеких провинциальных чиновников глаза велики. Да и городничий их напугал изрядно, расписав возможные последствия ревизии.
Совершенно непривычно выглядит и жена главного героя. Клара Кисенкова блестяще изображает этакую спивающуюся женщину-вамп, сглаживающую провинциальную тоску неизменной бутылочкой в заначке. А вот Добчинский (артист Леонид Всеволжский) и Бобчинский из общей когорты как-то все время выпадают. Молодые здоровые спортивного склада уездные помещики никак не хотят укладываться в общую схему, набросанную режиссером. Ну не тянут они на комиков, несмотря на гимнастические экзерсисы.
Надо сказать, досадная эклектика ощущается среди чиновников. Очень уж разные они - судья (народный артист России Александр Ульянов), глава городского здравоохранения (артист Андрей Кошелев), попечитель училищ (артист Константин Кузнецов). Последний в клоунаде - как рыба в воде. Гротеск, буффонада - это его стихия. Но какой диссонанс с тем же Александром Ульяновым, играющим неторопливую спокойную роль «почти по Станиславскому». А в довесок к маменьке-вамп, тяготеющей к эстрадному театру начала прошлого века, совершенно традиционная, достаниславовского амплуа, характерная комическая простушка - дочь (артистка Елена Ловягова). От всей этой пестрой компании порой несколько рябит в глазах.
Впрочем, насколько можно судить по другим постановкам, осуществленным Андреем Бажиным на сахалинской сцене, эклектический подход, синтез стилей для него достаточно традиционен и осознанно преднамерен. Время сейчас, в общем, такое - разностильное. Эклектика и в модах в еде, да и вообще - в жизни. Если в той же областной администрации на совещаниях вместе с компьютерной техникой для показа слайдов, с микрофонами для говорящих, каждый раз непременно присутствуют остро отточенные грифельные карандаши, дань вековой традиции, что уж о прочем то говорить. Так что пестрая мозаика, старательно складываемая Андреем Бажиным из множества самых разных стилей в каждом его спектакле, тоже имеет право на существование.
В чем еще нетрадиционность? Почти все, что у Гоголя означено ремарками - рабочими примечаниями для постановщика, играется наравне с основным текстом пьесы. Но совсем уж приятный сюрприз ждал меня в финале - в спектакле вдруг оказалась задействована наша газета - «Губернские ведомости». Как - не скажу. Приходите и смотрите. Посмотреть есть на что. Ярко. Пестро. Красочно.
И очень-очень увлекательно
Не менее поразительно другое. В России пьеса драматурга не потеряла свою актуальность и сегодня. Россияне до сих пор прекрасно понимают все, что хотел сказать классик и активно находят параллели героям пьесы и их поступкам в сегодняшнем дне.
Впрочем, художественный руководитель сахалинского областного театра имени Чехова Андрей Бажин, похоже, в своих зрителях был уверен не до конца. В выпущенном на днях на сахалинскую сцену спектакле по пьесе «Ревизор» он произвел некоторые изменения. Правда - отнюдь не концептуальные.
Вообще-то для литературоведов пьеса эта ценна совершенно новаторской для того времени, да и для сегодняшнего дня композицией. В схеме «завязка - развитие сюжета - кульминация - развязка» элемент завязки присутствует в минимальном, прямо-таки телеграфном объеме. «Я созвал вас господа, - говорит городничий, - чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. К нам едет ревизор». И все. И действие завязалось, сюжет начинает стремительно развиваться.
Так вот, в сахалинском варианте «Ревизора» завязка искусственно удлинена. К тому же ее предваряет обширная интермедия с представлением всех основных героев пьесы. Впрочем, после того, как городничий (народный артист России Владимир Абашев) сообщает-таки о неприятной неожиданности, события все же начинают развиваться совсем по тексту Николая Васильевича - с купюрами, совершенно неприметными глазу зрителя. Все же из соображений корректности спектакль получил новое название. «Инкогнито» - стоит в афишах. Но присмотримся: под этим мелким шрифтом в скобках все ж таки обозначено «Ревизор».
Желание реформировать драматургию Николая Гоголя периодически приходит в российский театр созвучно эпохам. Впрочем, новое часто являет собой хорошо забытое старое. Экспериментами над «Ревизором» и «Женитьбой» особенно отличились послереволюционные времена начала ХХ века. Тогда, после каждой из трех революций почему-то активизировались постановки классики в режиме откровенных клоунад. Возможно оттого, что зритель, травмированный социальными потрясениями, добрую старую драматургию попросту переставал воспринимать.
Сегодня вновь встает актуальный вопрос - чем приманить зрителя к классическому наследию. И клоунада опять возвращается на театральные подмостки. Иногда всплывает она и в пресловутом «Инкогнито». Ну а как иначе расценить гимнастический преднос с переворотом, который с достаточной периодичностью демонстрирует по ходу пьесы Бобчинский (артист Павел Соколов) без всякой видимой связи с текстом. Как обозначить действия Хлестакова (артист Константин Вогачев), без помощи ложки хлебающего суп из помойного ведра. А почтмейстер, хаотично перемещающийся по сцене в противогазе и с миноискателем в руках - это разве не клоунада?
В общем, постановка достаточно насыщена приемами циркового жанра. Но это - внешнее. Режиссерская новация в другом - в ином, нетрадиционном видении взаимоотношений городничий-чиновники-Хлестаков. У Бажина городничий - персонаж не очень комический. Это достаточно мудрый провинциальный российский деятель вроде тех мэров, которых так любят в последнее время показывать в наших телесериалах. Он ведь заезжего афериста почти сразу раскусил. Но не выдает - издевается над чиновниками, что готовят в столицу доносы на него, городского руководителя. И над женой (народная артистка России Клара Кисенкова) посмеивается, душу отводит. Ведь приняла глупая баба проезжающего в деревню мальчишку за важную персону. А вот дочку - жалко. Как и любой высокопоставленный чиновник из современного телесериала, наш городничий - любящий отец.
А и сам Хлестаков - не совсем тот, что мы привыкли видеть. Даже безумно пьяный, он вовсе не приобретает важного представительного вида - в кульминации сценического действа суетится на подмостках всего лишь инфантильный пацан, которого папенька отозвал из столицы в деревню. Просто у страха недалеких провинциальных чиновников глаза велики. Да и городничий их напугал изрядно, расписав возможные последствия ревизии.
Совершенно непривычно выглядит и жена главного героя. Клара Кисенкова блестяще изображает этакую спивающуюся женщину-вамп, сглаживающую провинциальную тоску неизменной бутылочкой в заначке. А вот Добчинский (артист Леонид Всеволжский) и Бобчинский из общей когорты как-то все время выпадают. Молодые здоровые спортивного склада уездные помещики никак не хотят укладываться в общую схему, набросанную режиссером. Ну не тянут они на комиков, несмотря на гимнастические экзерсисы.
Надо сказать, досадная эклектика ощущается среди чиновников. Очень уж разные они - судья (народный артист России Александр Ульянов), глава городского здравоохранения (артист Андрей Кошелев), попечитель училищ (артист Константин Кузнецов). Последний в клоунаде - как рыба в воде. Гротеск, буффонада - это его стихия. Но какой диссонанс с тем же Александром Ульяновым, играющим неторопливую спокойную роль «почти по Станиславскому». А в довесок к маменьке-вамп, тяготеющей к эстрадному театру начала прошлого века, совершенно традиционная, достаниславовского амплуа, характерная комическая простушка - дочь (артистка Елена Ловягова). От всей этой пестрой компании порой несколько рябит в глазах.
Впрочем, насколько можно судить по другим постановкам, осуществленным Андреем Бажиным на сахалинской сцене, эклектический подход, синтез стилей для него достаточно традиционен и осознанно преднамерен. Время сейчас, в общем, такое - разностильное. Эклектика и в модах в еде, да и вообще - в жизни. Если в той же областной администрации на совещаниях вместе с компьютерной техникой для показа слайдов, с микрофонами для говорящих, каждый раз непременно присутствуют остро отточенные грифельные карандаши, дань вековой традиции, что уж о прочем то говорить. Так что пестрая мозаика, старательно складываемая Андреем Бажиным из множества самых разных стилей в каждом его спектакле, тоже имеет право на существование.
В чем еще нетрадиционность? Почти все, что у Гоголя означено ремарками - рабочими примечаниями для постановщика, играется наравне с основным текстом пьесы. Но совсем уж приятный сюрприз ждал меня в финале - в спектакле вдруг оказалась задействована наша газета - «Губернские ведомости». Как - не скажу. Приходите и смотрите. Посмотреть есть на что. Ярко. Пестро. Красочно.
И очень-очень увлекательно
ххх
